Таможня, валюта, правительство — все державные атрибуты присущи игровому метагосударству, которое учредила нынче осенью под Бердянском Таллиннская школа менеджеров. Корреспондент «Правды» беседует с руководителем школы В. К. Тарасовым.
— Владимир Константинович, в предыдущем нашем интервью, которое было озаглавленного «Банкир на час» («Правда», 10.11.88 г.), речь шла о методологии отбора и подготовки менеджеров в Таллиннской школе. Какие перемены произошли в её деятельности?
— Ныне возникло двенадцать отделений школы в разных городах. Народились они естественным путём: люди, которые у нас обучались и овладели методологией, открыли своё «дело». И теперь создали Всесоюзное отъединение школ менеджеров Тарасова.
— А почему объединение именное?
— Сегодня школы менеджеров растут по стране словно грибы после дождя. В большинстве своём они не имеют собственной технологии. Появилась реальная опасность профанации менеджмента как отрасти знаний. Поэтому мы и решили создать объединение именное.
— Поговорим подробно о бердянском проекте. В чём его замысел?
— Обучение у нас интенсивное — играми, тренингами. Во время деловой игры участники производят реальную продукцию, продают её, оперируют игровой валютой, имеющей товарное покрытие. Методология и технология такого общения отрабатываются ряд лет. А теперь эту схему мы укрупнили, расширили до уровня государств. В Бердянске нынче осенью обучались сразу 500 человек, которые организовались в шесть «государств». А седьмое — это мы, организаторы.
Ход экономической реформы показал, что есть такие сложные вещи, как предложение услуг, договорные цены, определение перспективной политики на рынке услуг.
— В каких отношениях находилось метагосударство под Бердянском с окружающим реальным миром?
— Каждое государство — свой мирок. Метагосударство имеет и физическую границу, попросту говоря, ограждённую территорию с контрольно-пропускным пунктом и таможню.
— А ресурсы?
— Разумеется, для жизнедеятельности государств необходимы материальные ресурсы. Имеются там и реальные производства. Например, производство детских саночек.
— Не бог весть что!
— Да, могут так сказать. Но вот каков мой ответ тем, кого разочаруют эти «саночки». В ХХ веке достигнут скачок в организации труда, снижении издержек производства массовой продукции. Этот скачок связан в значительной мере с переходом цивилизованного мира на систему Тейлора, а в последующем — на другие системы. Результат они дали громадный. Тэйлор, между прочим, начинал свою систему с простого вида производства — переноса чугунных болванок. Куда уж проще! Но именно эксперимент на этих болванках, можно сказать, спровоцировал взрыв производительности у всего человечества. Произошёл переворот в культуре производства и управления.
— Коли это всё же игровое государство, физическое время в нём протекает с иной быстротой?
— У нас день суть «сжатый» квартал, а четыре дня — год. Раз в «год» официальный курс валют шести государств обновляется. А рубли в метагосударстве не имеют хождения.
— Несколько лет экономической реформы показали, что ряд решений не сработал или сработал с отрицательным результатом. Возможно ли, в ходе эксперимента типа «Игровое государство» моделировать какие-то направления экономической перестройки и реформы политической системы, чтобы получить предвосхищающие результаты?
— Мы и раньше проигрывали некоторые хозяйственные эксперименты и примерно знаем, чего можно добиться таким моделированием. При всяком крупном экономическом нововведении, когда его затевают, не угадаешь загодя все подводные камни. Игровым методом некоторые их них можно выявить за очень короткое время. К сожалению, у нас в стране проводить такого рода моделирующие эксперименты на официальном уровне не заведено. Сейчас каждое ведомство проталкивает свои законопроекты. На эксперимент, подобный бердянскому, сегодня со стороны, скажем, Госплана спросу нет. Поэтому мы сами выступаем и заказчиком, и подрядчиком проекта.
— В ленинградском отделении издательства «Машиностроение» вышла ваша книга «Персонал — технология: отбор и подготовка менеджеров». Идеи этого исследования реализованы в проекте?
— Верно. За основу принята наша давняя разработка — деловая игра «Организатор». Специфической её особенностью является то, что в игре материальное производство во времени отделено от подготовки к нему. Последнее служит для проверки всех решений — управленческих, социальных, экономических, каких угодно — предшествующего этапа. Производство из цели переходит в средство проверки решений, принятых людьми. Иначе говоря, акцент от производства вещей переносится на «производство» человека. А вещь производится как бы побочно. Это перенесение акцента и есть, полагаю, специфика современного мирового производства.
— Какую предполагаемую товарную ценность имеет технология, которая получена в этом эксперименте?
— Осмысление итогов бердянского эксперимента, очевидно, займёт длительное время. Не будем предвосхищать выводы. Ведь реальное развитие событий в игровых государствах пошло, как и должно, не всегда предсказуемым путём: «дворцовые перевороты», фальшивые «валюты», теневая экономика и мафия, карточная система распределения в разорившихся государствах и прочее. С другой стороны — большой накал жизни, сверхпредприимчивость многих участников.
— А что давало гуманистическую гарантию в вашем эксперименте, который протекал в обстановке острого соперничества и борьбы за «место под солнцем»?
— Гарантия в том, что это эксперимент не нормативного толка. В этом его новизна. Не то, чтобы мы придумали, как людям жить, а теперь хотим проверить на деле, чем обернётся наш замысел. Замысел как раз обратный: эти сообщества будут развиваться, не втискивая себя в рамки некоего предписанного кем-то «умного» устройства.
— Общество, построенное на правах человека?
— Не просто на правах человека, а ещё и на технологии, которая позволяет эти права реализовать.
— Владимир Константинович, в предыдущем нашем интервью, которое было озаглавленного «Банкир на час» («Правда», 10.11.88 г.), речь шла о методологии отбора и подготовки менеджеров в Таллиннской школе. Какие перемены произошли в её деятельности?
— Ныне возникло двенадцать отделений школы в разных городах. Народились они естественным путём: люди, которые у нас обучались и овладели методологией, открыли своё «дело». И теперь создали Всесоюзное отъединение школ менеджеров Тарасова.
— А почему объединение именное?
— Сегодня школы менеджеров растут по стране словно грибы после дождя. В большинстве своём они не имеют собственной технологии. Появилась реальная опасность профанации менеджмента как отрасти знаний. Поэтому мы и решили создать объединение именное.
— Поговорим подробно о бердянском проекте. В чём его замысел?
— Обучение у нас интенсивное — играми, тренингами. Во время деловой игры участники производят реальную продукцию, продают её, оперируют игровой валютой, имеющей товарное покрытие. Методология и технология такого общения отрабатываются ряд лет. А теперь эту схему мы укрупнили, расширили до уровня государств. В Бердянске нынче осенью обучались сразу 500 человек, которые организовались в шесть «государств». А седьмое — это мы, организаторы.
Ход экономической реформы показал, что есть такие сложные вещи, как предложение услуг, договорные цены, определение перспективной политики на рынке услуг.
— В каких отношениях находилось метагосударство под Бердянском с окружающим реальным миром?
— Каждое государство — свой мирок. Метагосударство имеет и физическую границу, попросту говоря, ограждённую территорию с контрольно-пропускным пунктом и таможню.
— А ресурсы?
— Разумеется, для жизнедеятельности государств необходимы материальные ресурсы. Имеются там и реальные производства. Например, производство детских саночек.
— Не бог весть что!
— Да, могут так сказать. Но вот каков мой ответ тем, кого разочаруют эти «саночки». В ХХ веке достигнут скачок в организации труда, снижении издержек производства массовой продукции. Этот скачок связан в значительной мере с переходом цивилизованного мира на систему Тейлора, а в последующем — на другие системы. Результат они дали громадный. Тэйлор, между прочим, начинал свою систему с простого вида производства — переноса чугунных болванок. Куда уж проще! Но именно эксперимент на этих болванках, можно сказать, спровоцировал взрыв производительности у всего человечества. Произошёл переворот в культуре производства и управления.
— Коли это всё же игровое государство, физическое время в нём протекает с иной быстротой?
— У нас день суть «сжатый» квартал, а четыре дня — год. Раз в «год» официальный курс валют шести государств обновляется. А рубли в метагосударстве не имеют хождения.
— Несколько лет экономической реформы показали, что ряд решений не сработал или сработал с отрицательным результатом. Возможно ли, в ходе эксперимента типа «Игровое государство» моделировать какие-то направления экономической перестройки и реформы политической системы, чтобы получить предвосхищающие результаты?
— Мы и раньше проигрывали некоторые хозяйственные эксперименты и примерно знаем, чего можно добиться таким моделированием. При всяком крупном экономическом нововведении, когда его затевают, не угадаешь загодя все подводные камни. Игровым методом некоторые их них можно выявить за очень короткое время. К сожалению, у нас в стране проводить такого рода моделирующие эксперименты на официальном уровне не заведено. Сейчас каждое ведомство проталкивает свои законопроекты. На эксперимент, подобный бердянскому, сегодня со стороны, скажем, Госплана спросу нет. Поэтому мы сами выступаем и заказчиком, и подрядчиком проекта.
— В ленинградском отделении издательства «Машиностроение» вышла ваша книга «Персонал — технология: отбор и подготовка менеджеров». Идеи этого исследования реализованы в проекте?
— Верно. За основу принята наша давняя разработка — деловая игра «Организатор». Специфической её особенностью является то, что в игре материальное производство во времени отделено от подготовки к нему. Последнее служит для проверки всех решений — управленческих, социальных, экономических, каких угодно — предшествующего этапа. Производство из цели переходит в средство проверки решений, принятых людьми. Иначе говоря, акцент от производства вещей переносится на «производство» человека. А вещь производится как бы побочно. Это перенесение акцента и есть, полагаю, специфика современного мирового производства.
— Какую предполагаемую товарную ценность имеет технология, которая получена в этом эксперименте?
— Осмысление итогов бердянского эксперимента, очевидно, займёт длительное время. Не будем предвосхищать выводы. Ведь реальное развитие событий в игровых государствах пошло, как и должно, не всегда предсказуемым путём: «дворцовые перевороты», фальшивые «валюты», теневая экономика и мафия, карточная система распределения в разорившихся государствах и прочее. С другой стороны — большой накал жизни, сверхпредприимчивость многих участников.
— А что давало гуманистическую гарантию в вашем эксперименте, который протекал в обстановке острого соперничества и борьбы за «место под солнцем»?
— Гарантия в том, что это эксперимент не нормативного толка. В этом его новизна. Не то, чтобы мы придумали, как людям жить, а теперь хотим проверить на деле, чем обернётся наш замысел. Замысел как раз обратный: эти сообщества будут развиваться, не втискивая себя в рамки некоего предписанного кем-то «умного» устройства.
— Общество, построенное на правах человека?
— Не просто на правах человека, а ещё и на технологии, которая позволяет эти права реализовать.
Вёл интервью
В. Бадов.
